Выставка «Мальчик и клубок. Леонид Цхэ»

Персональная выставка Леонида Цхэ с новой серией живописи.

Зависимость внутренней человеческой оптики от возраста хорошо известна — так в разные годы фокус памяти наводится на разные воспоминания. У Леонида Цхэ растет дочь, и к своему детству художник теперь обращается все чаще. Важные воспоминания об отце, детские впечатления и собственный новый опыт отцовства — то, что пока еще не проговорено, сложилось вместе в картинах и акварелях проекта, чьим названием сделан образ «Мальчик и клубок», давно сопутствующий художнику.

Во всех новых работах изображен сам Цхэ — это герой, который выглядит и действует как сказочный персонаж, скрывается под маской или облачен в дающие сверхспособности волшебные наряды. Но «персонажности» в привычном концептуалистском значении у Цхэ нет, зазор между автором и персонажем здесь минимален. Обстоятельства и ситуации вымышлены, и в то же время реальны. Не всегда понятно, откуда на холсте берется, например, пейзаж с рекой, — из каких личных историй, сделанных на отдыхе фотографий, увиденных в журналах картинок, как и когда он был заснят?

Выпускник и преподаватель Санкт-Петербургской Академии художеств, Цхэ последовательно продолжает деконструкцию академического метода. Вместо плоскости бумажного листа теперь он чаще выбирает холст — пространство со своей размерностью и глубиной, затягивающее автора, которому интересны масштаб и монументальность, спонтанность и импровизация. Происходящее в его новых работах можно описать словами «подростки копаются в грязи», — при этом подростки происходят напрямую от Микеланджело, Веласкеса, Мурильо, Пикассо, Петрова-Водкина. Часто и охотно цитируя искусство прошлого, художник через ощущения подтверждает свою причастность общему делу живописи. От Пикассо берется энергия разрыва и отчаянная сила брутальной деконструкции формы, планы гармонизируются по-сезанновски, сочетание лиловых и салатовых оттенков напоминает эрмитажного Боннара или Дени.

Живопись способна вести рассказ, повествовательностью обладает сама краска. Пластический язык у Цхэ начинает жить по законам естественного языка, где есть и ошибки, исправления, оговорки, и различные регистры речи. Живопись для графика по образованию — до известной степени область самообучения, и в медиуме по-прежнему много неясного. Одним из главных свойств искусства Цхэ становится неочевидность художественных решений: их поиск обострен, выбор лишен автоматизма, задачи обладают большой продуманностью, — такое динамическое состояние особенно ценно.

Леонид Цхэ не скрывает, что все его сюжеты имеют глубоко-личные источники. Но это искусство не дает пищи для популярных рассуждений о «травме» — ведь живописец, переступающий порог мастерской, перестаёт бояться и обретает баланс страха и свободы. Изображенное — не травмы, а скорее мечты: нечто, к чему хочется возвращаться, обдумывая снова и снова. Цхэ распутывает клубок, в котором соединены истории родителей, детства, дружбы, учебы, искусства. Живопись и жизнь идут вместе — человеческое никогда надолго не отпускает творческое, и наоборот. В результате такого согласованного движения живописная запутанность разрешается и сменяется четкостью видения.