Выставка «Александр Пономарев. Теория струн»

Целостное восприятие мира, его гармоничное устроение и его строй фокусируется в творческих установках и доминирующем векторе того, чем многие годы занимается Александр Пономарев.

Гигантские инсталляции, многосложные объекты, немыслимые по своему охвату игры с пространствами, морями-океанами, островами-материками в принципе укладывающиеся в практику современного искусства, применительно поиска Пономарева очень часто оказываются выразительным контекстом чего-то, остающегося за кадром.

Он давно стирает границы, выходя из формата искусства в иные дисциплины, в теоретическую физику, астрономию, океанографию и обратно. Его искусство давно и органично существует на стыке различных институций; междисциплинарное по своей природе оно заключает массив художественных практик, и технологий. Вопрос в акцентах.

Они в тех областях, где теоретическая физика с ее «Теорией струн» неведомым образом раскрывается в художественном жесте; перебираются струны неведомого инструмента, продуцирующего волну и создающего особую атмосферу творческой мотивации.

Пономареву интересен процесс, его фиксация, его самоценность; для него он и тактика и стратегия. С легкостью играя масштабами, которые все труднее втиснуть в кубометры выставочного пространства, он стремится быть в эпицентре, в «центре циклона», периферия для него не имеет смысла. Его рисунок проступает на морских картах, переиначивая заданные маршруты, растворяя изображение пучками линий собственной навигацией. Он играет с казалось бы, незыблемым, меняя функционал субмарин, растворяя в тумане острова, воспроизводит волны из бетона. Он стремится быть сопричастным большому процессу, где сопричастность окажется ключевым словом в восприятии его монолога, его поэтики персонального эпоса.

Гигантская инсталляция из бетона, распирающая пространство галереи, изображает огромный корабль, бороздящий бетонное море — «твердь небесную». Вся композиция оказывается перевернутой. Бетонный дым, вываливая из бетонных трут, разливается по полу, своеобразной оси умозрительной симметрии, а человек, оказываясь по иную сторону, рассматривает происходящее как бы с неба. Здесь все симметрия, прямое обращение к «теории струн».

Выставка «Теория струн» это как раз о сопричастности целому, его масштабу, глубине и тому, что вообще невозможно отследить, а иногда и изобразить.

При всей монументальности образа, при всем его масштабе и предельной выразительности, Пономарев реконструирует нечто внутреннее, свое. Он воспроизводит Теорию Струн, свою Теорию Струн, в контексте и векторе многосложной легенды, где сам автор homoviator - человек путешествующий, ее слепок, онтологически с нею связанный в пространстве «глубокого ощущения чуда».